Татьяна Росиенко

* * *

В окна нашего дома

Совсем не видны закаты.

Все они уходят, отраженные

Окнами чужих домов.

И потому по вечерам мы беремся за руки

И выходим за порог Вечности,

Где каждый день показывают кино:

Все закаты, пропущенные нами

Со дня сотворения мира.

* * *

...белая кровь сорванных одуванчиков

оставляет на руках горьковатый аромат лета

детство рассыпалось тысячей крохотных желтых комочков

вплетенных в волосы нынче утром...

Звездочет

«Не брал ли кто моей звезды?» - все ходит, просит Звездочет.

Сказать ему: ну где звезда?

И если что-то знаешь ты, то позови: «Эй, старичок!

Да, ты, чудак, поди сюда!

Ее давеча унесли, - я сам все видел, Звездочет, -

Как трое в черном подошли, сорвали с неба, точно плод...

А что же делал я тогда? А я стоял, и я смотрел...»

«Ах, где теперь моя звезда?..» - И будто больше постарел...

Ах, глупый, глупый Звездочет в остроконечном колпачке:

Согнулся, плечики трясет, сжимает горько кулачки.

«Ты не печалься, старичок. Я обманул тебя, прости...

Я был там третьим, Звездочет, звезду помог им унести.»

Бабье Лето

Старушка милая идет:

Глаза - две щелки!

Седая прядь ее блеснет,

Летя в сторонку.

И понесет она всем весть:

Я - Бабье Лето!

И вот все знают: она здесь,

Старушка эта...

* * *

Цветы стоят на окне

И грустно о чем-то молчат.

И кошка, свернувшись в углу,

Мурлычет что-то о жизни.

И Белая Тень на стене,

Тихонечко сердцем стуча,

Рукою шевелит золу

И шепчет, что скоро исчезнет.

Взмах крыльев - и нет! Тишина...

И ветер заглянет в окошко:

«Она еще здесь? Где она?»

И ветер побудет немножко.

Он сдует пылинки с окна,

Дохнет на угли - едва тлеют.

Стыдит их: «Вернется она,

А кто ее ручки согреет?»

И ветер заноет тоскливо

И спрячется где-то в углу.

А Белая Тень молчаливо

Рукою шевелит золу.

* * *

Дождик бежит по крышам,

Дождик... и едва слышно

Шлепает по дорожкам

Маленькими он ножками.

Дождик босой по улицам.

Страшно: авось заблудится?

Зонтик он ищет маленький,

Взятый в шкафу у маменьки

Только найдет - и сразу же

Солнышко выйдет с радужкой.

И улыбнутся с нежностью:

Как же все дышит свежестью

Там, где идут дорожкою

Мама с сынулей-крошкою.

* * *

Душа упавшего листа

Летела вверх:

«Ах, красота!..»

Корабельные сны

Среди моих, деревянных,

Про соль и вчерашний улов,

Однажды, наверное, пьяный,

Приснился мне лучший из снов...

Я - вольной души корабль! -

Почудилось мне тогда.

И более я не раб,

Не держат меня города!

И радостно - плыть и плыть

Подстать величавым китам.

И радостно - просто быть!

И что мне теперь капитан?

...Но страшно: проснусь лишь я

Услышу я крик и брань...

Сорву я все якоря!

Бока изорву до ран!

И брошу я все порты,

И всех капитанов - вон!

Я странник морских пустынь,

Дощатая площадь волн...

* * *

Спроси меня, о чем журчит вода...

Она умеет очень долго помнить

И знает все на этом свете, кроме

Того, когда она пришла сюда.

Журчит вода, грустит вода, журчит вода,

Все берега на свете одиноки...

Спуская в воду босы ноги,

Они кричат вдогонку ей: «Куда?..»

Журчит вода, грустит вода, закрой глаза,

Прикрой глаза на миг. Ты слышишь? Плачет.

И тихо, шепотом, спроси: «Что это значит?»

...Никто из рек не возвращается назад.

Спроси меня, о чем грустит вода,

И отчего кувшинка тихо дремлет

И берегам настойчивым не внемлет:

Иди сюда, иди сюда, иди сюда...

Спроси меня, она ли виновата,

Что хочется, подплыв, взглянуть украдкой,

И отчего, вдохнув, так сладко

Украсть хоть каплю аромата...

Спроси меня, о чем журчит вода.

Я улыбнусь и промолчу. Не знаю.

И просижу еще сто лет, внимая

Поэме Вечности «О чем журчит вода».

* * *

Заморосило...

Что, простите? Осень?..

Восходы Бог рисует акварелью...

Вдруг замечтается о чем-то, бросит, -

И небо спит под серою постелью.

Дождит сегодня...

Говорите, холод?

Октябрь шатром раскинулся над нами.

Да, безусловно: переменчив, молод,

Капризен, и порой дождит ночами.

...Да-да, конечно: холод, слякоть, темень, -

Ворчит сосед мой, пассажир троллейбуса.

И горестно несет, вздыхая, бремя

Небес,

Рассеянно залитых акварелью.

* * *

Голуби - стайка рассыпанных семечек -

Лапками мелко, щекотно царапают

Серую сонную спину асфальта...

Нынче весна,

И на ней стайки девочек

Пишут историю детства и юности

Все еще в положении старта...

И по апрельским неписанным правилам

Мама глядит из окошка сердито: «Маша, домой!» -

И вот Маша умыта,

Платье на стуле, подушку поправила.

Где-то внизу на неровном асфальте,

Мелом, по-детски смешно и нелепо -

Машин рисунок...

Эх, знать бы, что хватит

Синего цвета на синее небо!

Осень

Кокетливо качнула юбкой.

Так, чтобы звякнули монеты,

Такой прозрачною и хрупкой,

С душой, открытой и раздетой.

Шла по земле и улыбалась,

Ногами босыми ступая.

С любого встречного смеялась,

Его листвою осыпая...

На ветке птицей затаилась,

По небу облаком неслась,

И в этом небе растворилась.

А вскоре в тучу собралась...

Потом оставила, забыла,

За солнце спрятала струну,

Сама за солнцем этим скрылась.

Шепнула: «Можно, я усну?..»

Уроки музыки

В шумном классе со множеством окон.

За которыми, тихо плача...

За которыми, тихо плача,

Над землёю склонилось небо...

В шумном классе со множеством окон,

За которыми кроткий вечер

Осторожно ведёт осень

По распятому ноябрю...

В шумном классе со множеством окон,

Где играли на скорбных струнах,

Но не слышали этой скорби

И не слышали шум дождя...

В шумном классе со множеством окон

Вдруг неловко застыли руки,

Так неловко застыли руки,

Онемевшие от тоски...

В этом классе вдруг стало слышно,

Что на улице кто-то плачет,

Может быть, это осень бродит

По распятому ноябрю.